Глава 21 Первая всемирная конференция в Брюсселе

К началу 1970 года еврейский мир начал созревать для объединения усилий в борьбе за советских евреев. Активную роль в этом процессе играло, оставаясь за кулисами, израиль­ское “Бюро по связям”.[1]

“Решение о созыве всемирной конференции было принято 12 апреля 1970 года на встрече лидеров еврейских общин сем­надцати европейских стран в Париже… Было решено, что на конференции будут представлены национальные организации в поддержку советских евреев и международные организации, такие, как “Всемирный еврейский конгресс”, “Всемирная сио­нистская организация”, “Международный Бней-Брит” и дру­гие…”[2]

Для подготовки конференции был сформирован секретари­ат, в него вошли представители спонсоров всемирной конфе­ренции из Израиля, США, Англии и Франции. В качестве пер­вого шага секретариат провозгласил 20 сентября 1970 года – дату открытия Генеральной ассамблеи ООН – днем всемир­ной солидарности с евреями Советского Союза. В этот день в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Торонто, Сиднее и ряде дру­гих больших городов были организованы крупные демонстра­ции в поддержку советских евреев.

На заседании секретариата по подготовке всемирной кон­ференции в ноябре 1970 года было высказано немало сомне­ний относительно потенциальной эффективности такого фо­рума. Высказывались соображения, что будет трудно собрать в одном месте людей, занимавших непримиримые позиции по целому ряду политических, идеологических и социальных во­просов, что это не вызовет серьезного интереса прессы. Од­нако смертные приговоры по “самолетному делу” вызвали бу­рю возмущения в еврейском мире, и это возмущение не осла­бло после смягчения приговоров, произошедшего под давле­нием мирового общественного мнения. Кроме того, в связи с “самолетным делом” власти продолжали проводить аресты активистов сионистского движения, за арестами следовали преследования более широкого круга лиц, порой имевших весьма отдаленное отношение к движению. Каждый день при­носил новые сообщения об обысках, конфискациях самиз­датовских материалов, допросах, угрозах, увольнениях, злоб­ной антисионистской и антисемитской пропаганде. Все это питало и усиливало волну протестов на Западе и значительно ускорило процесс объединения сил. Огромная международная мощь, которая начала аккумулироваться в борьбе, требовала публичного выхода.

Первая Всемирная еврейская конференция, посвященная исключительно проблемам советских евреев, была созвана 23-25 февраля 1971 года в Брюсселе, через два месяца после Пер­вого ленинградского процесса. В Брюссель съехались полто­ры тысячи делегатов, представлявших практически все еврей­ские общины западного мира из тридцати восьми стран.[3] В работе Конференции приняли участие Давид Бен-Гурион, Ме­нахем Бегин, Арье Элиав, главный раввин Израиля Яков Кап­лан, писатели и интеллектуалы Сол Беллоу, Авраам Шлён­ский, Эли Визель, член Верховного Суда США Артур Голд­берг, депутат английского Парламента лорд Джаннер. Совет­ское еврейство представляли только что выехавшие из Совет­ского Союза Виталий Свечинский и Мендель Гордин из Мос­квы, Гриша Фейгин из Риги, Карина Шур из Ленинграда.[4]

Это была далеко не первая международная конференция, посвященная положению советских евреев. “Социалистиче­ский интернационал, Совет Европы и другие общественные и парламентские организации готовили отчеты по проблеме и обращались с соответствующими запросами к советским вла­стям. Были до этого и международные еврейские конферен­ции, привлекшие внимание общественного мнения. Но столь представительной встречи, как Брюссельская конференция, еврейский мир не видел со времен Первого сионистского Конгресса в 1897 году”.[5]

В напряженной обстановке, сложившейся вокруг советско­го еврейства, Конференция должна была явить миру еврей­скую солидарность, изыскать практические меры поддержки советских евреев и разработать более эффективные способы давления на советское правительство.

Накануне Конференции советские власти предприняли ли­хорадочную дипломатическую и пропагандистскую актив­ность. Они заметно нервничали.

25 января 1971 года заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК Г.Смирнов в секретной записке просит согла­сия ЦК на публикацию в советской центральной газете (“Из­вестия”) статьи, в которой будет заявлено, что Советский Со­юз не препятствует выезду евреев, и что шумиха на Западе представляет собой очередную клеветническую кампанию.[6]Через два дня председатель правления Агентства печати “Но­вости” И.Удальцов в секретном отчете ЦК сообщает:[7]

Секретно экз. № 1 исх. №^е 53с

27 января 1971 года

ЦК КПСС

В связи с активизацией антисоветской, антикоммунистиче­ской пропаганды по так называемому еврейскому вопросу в СССР, организацией за рубежом «митингов протеста» против «угнетения советских евреев», хулиганских, провокационных выходок против советских граждан и советских учреждений, Агентство печати Новости ведет постоянную работу по доведе­нию до широких кругов мировой общественности основных по­ложений национальной политики КПСС и Советского прави­тельства, цифр и фактов о равноправном положении лиц еврей­ской национальности в Советском Союзе.

Накануне и в ходе ленинградского процесса за рубеж были переданы материалы «Кого же судят в Ленинграде», «Преступ­ники и их подстрекатели», «Справедливое возмездие», «После процесса в Ленинграде». Эти статьи легли также в основу вы­ступлений зарубежных авторов, сотрудничавших с АПН в контр­пропагандистской работе в связи с ленинградским процессом.

После окончания суда в Ленинграде буржуазная пресса и, прежде всего, сионистская печать возобновили излюбленную те­му о «притеснении» и «ущемлении» национальных меньшинств в СССР и, прежде всего, лиц еврейского происхождения. Эта кампания сопровождается провокациями членов так называемой «Лиги защиты евреев», прибегающих к хулиганским и бандит­ским действиям против советских граждан за рубежом.

В зарубежную прессу переданы материалы, показывающие подлинное лицо «Лиги защиты евреев», истинные мотивы дея­тельности организаций подобного рода, их покровителей и на­ставников. В иностранную печать были направлены статьи и комментарии: «Ханжи и лицемеры у стены плача», обличающие подоплеку фарисейских выступлений израильских руководите­лей, «На поводу у сионистов» о покровительстве правящими кругами США «Лиге защиты евреев», «Следы ведут в американ­ские коридоры власти», «Почему бессильна полиция Нью-Йор­ка» о провокационных выходках сионистских экстремистов, по­льзующихся попустительством правящих кругов США.

Статья политического обозревателя АПН С.Беглова «Фюре­ры и штурмовики неорасизма», вскрывающая духовное родство сионизма и фашизма, была опубликована 23 января в американ­ской газете “Нью-Йорк таймс” и получила широкий резонанс в прессе многих капиталистических стран.

Комментарии «Сионистские провокации не прекращаются», «В чем суть сионистских провокаций» показывали, как сионис­ты, провоцируя антисемитизм, вербуют новобранцев для изра­ильской армии; статьи «Не уговаривать, а обезвреживать», «На обломках собственной лжи» фактами из западной прессы вскры­вали истинное лицо и дела тех, кто под лозунгом защиты «гони­мой нации» пытается посеять рознь между народами СССР, от­влечь внимание мировой общественности от произвола и зверств израильских агрессоров на арабских землях.

Были переданы в зарубежную прессу репортажи, интервью, отчеты с митингов протеста советской общественности против сионистских провокаций…

Многие материалы предназначаются для упреждения антисо­ветской истерии, нагнетаемой в связи с предстоящей в середине февраля в Брюсселе всемирной конференции еврейских органи­заций «в защиту евреев в СССР», организуемой Всемирным сио­нистским конгрессом. Запланировано провести следующие меро­приятия:

– подготовить протесты еврейской общественности СССР против действий организаторов конференции в Брюсселе;

– провести «круглый стол» АПН и журнала «Советиш гейм­ланд» по вопросу о положении евреев в СССР с участием пред­ставителей советской и зарубежной печати;

– подготовить открытые письма лиц еврейского происхожде­ния в редакции бельгийских газет, в прессу других стран Запада;

– направить в Бельгию фильм АПН «Здесь мы родились» /о жизни евреев в СССР/;

– доработать, экстренно переиздать и направить в советские посольства и зарубежные представительства АПН, для распро­странения за рубежом, прежде всего, в Брюсселе, брошюру «Со­ветские евреи: миф и действительность»;

– подготовить совместно с журналом «Советиш геймланд» и передать за рубеж ряд выступлений о тяжелом положении трудя­щихся евреев в США, Израиле, Франции, ФРГ и о провалах сио­нистской пропаганды, направленной на разжигание антисемити­зма.

Сообщается в порядке информации.

Председатель Правления

Агентства печати Новости                                  И.Удальцов

27 января 1971 года.

За восемь дней до Конференции ТАСС передало заявление Юрия Корнилова на тему “еще одной антисоветской провока­ции”. В характерном для советской пропаганды стиле он пи­сал: “Сионистские вороны слетаются в Брюссель. Вожаки во­инственных организаций выбрали этот город для очередной антисоветской провокации, целью которой является не забота о советских евреях, но стремление получить их в качестве пу­шечного мяса для военной машины Израиля…” Через неско­лько дней в атаку пошел правительственный официоз – газета “Правда”: “Советские люди никогда не признают право сио­нистских банд, которые опозорили себя сотрудничеством с нацистами во время Второй мировой войны и жестокими пре­ступлениями на оккупированных арабских территориях, гово­рить от имени советских граждан еврейского происхождения. Это позор, что такие претензии сионистов находят поддержку в правительственных кругах США, Бельгии и других стран, в которых орудуют сионистские штурмовики. Сегодня сионист­ские организации в спешном порядке сбивают “Всемирную Лигу Защиты Евреев” и изо всех сил готовят международный сионистский шабаш… который должен стать кульминацией широкой антисоветской кампании, осуществляемой на протя­жении последних двух лет”.[8]

Советы пытались сорвать Брюссельскую конференцию. С этой целью они вначале оказывали давление на правительство Бельгии по дипломатическим каналам, а за четыре дня до на­чала Конференции Московское радио передало прямое преду­преждение бельгийскому правительству:

“Вызывает удивление тот факт, что бельгийские власти, невзирая не предыдущие представления советского посла, не предпринимают никаких шагов для того, чтобы предотвра­тить это антисоветское мероприятие. Более того, организато­ры этого сборища, открыто враждебного Советскому Союзу, получили в свое распоряжение одно из лучших помещений в Брюсселе. Предоставление помещения для подобных целей не может не вызвать возмущения у советских людей. Не может быть никакого оправдания для кампании клеветы и провока­ции. Отношение к этому вопросу со стороны бельгийской стороны не соответствует характеру советско-бельгийских от­ношений и противоречит усилиям, предпринимаемым обеими сторонами для создания атмосферы дружбы и доверия между двумя странами. Мы верим в то, что бельгийское правитель­ство уделит этому заявлению должное внимание”.

Накануне Конференции советский посол Федор Молочков передал министру иностранных дел Бельгии Пьеру Хармелу серьезное предупреждение, в котором говорилось, что отно­шения между двумя странами могут серьезно пострадать, ес­ли Конференция не будет отменена. Господин Хармел объяс­нил в ответ, что традиции бельгийской демократии всегда до­пускали широкий спектр мнений, и он не видит причины, по­чему этот вопрос может каким то образом отразиться на отно­шениях Брюсселя и Москвы.[9]

В Брюссель по линии общества советско-бельгийской дру­жбы была направлена делегация советских “государствен­ных” евреев, в которую входили профессор права С.Зивс, ге­нерал Д.Драгунский, Г.Калишьян, В.Пеллер, В.Видясова, А.Соколов.[10] Для членов делегации были организованы две пресс-конференции: первая за два дня до начала Всемирной конференции, 19 февраля; вторая – через неделю после ее окончания, 1 марта.[11] Кроме того им были организованы ин­тервью для газет, радио и телевидения. Члены делегации пы­тались доказывать, что евреи Советского Союза не подвер­гаются дискриминации и у них нет никакого желания уезжать из Советского Союза.

Как и в случае с Ленинградским процессом, властям изме­нило чувство меры, и, в определенном смысле, они достигли обратного результата – вместо того, чтобы запугать гостепри­имных хозяев и гостей Конференции, они вызвали к жизни еще бóльшую активность. От мировой прессы не ускользнули неуклюжие попытки советской дипломатии сорвать проведе­ние Конференции, а затем, когда из этого ничего не вышло, попытаться подорвать ее моральный авторитет. “Советские усилия действовали как кузнечные меха на пламя обществен­ного интереса. На Конференцию были аккредитованы 225 журналистов, включая четырех из Советского Союза – от ТАСС, “Новостей”, “Правды” и “Известий”.[12]

Активисты сионистского движения в СССР понимали зна­чение Брюссельской конференции. Многие пытались пере­дать туда свои послания и приветствия. Часть посланий про­билась через советские кордоны. “Накануне открытия Конфе­ренции было получено обращение активистов из Москвы и из Орла. Харьковчане сумели дозвониться в секретариат Конфе­ренции ранним утром и передать свое послание по телефо­ну”.[13] Владимир Слепак сумел сообщить, что 24 февраля (на второй день ее работы) группа из 30 московских евреев при­шла в приемную ЦК КПСС и передала обращение к съезду коммунистической партии (проведение съезда намечалось на конец марта) с требованием разрешить всем желающим сво­бодную эмиграцию в Израиль. Посетители сидели в приемной на протяжении всего дня, пока им не сообщили, что они полу­чат ответ во время работы съезда.[14]

Открытие Конференции впечатляло. В Президиуме сидели всемирно известные общественные и политические деятели. С трибуны огромного переполненного зала зачитывались при­ветствия со всех концов мира. Звучали яркие и в меру краткие выступления. Было зачитано также послание главы израиль­ского правительства Голды Меир. Она отметила, что в среде советского еврейства разворачивается процесс великого наци­онального возрождения. Последними выступали активисты из Советского Союза, приехавшие в Израиль буквально за неско­лько дней до начала Конференции.[15]

– Виля, мне стало известно, что вы были делегатом Конференции. Признаетесь? – обратился я к Виталию Свечинскому.[16]

– Что делать…

– Более того, вы там выступали.

– Ну да… даже на идише говорил, бэхаяй (ивр., чтоб я так жил), – с улыбкой ответил он.

– Вы выступали на идише?

– Я выучил что-то такое… Вообще-то я выступал по-русски, там был синхронный перевод. В конце я сказал не­сколько фраз на идише.

– Остались впечатления или все смешалось от обилия новизны?

– Это было волнительное действо. У меня сложилось впечатление, что там вершилось что-то важное. Давила от­ветственность, нужно было правильно все сказать, чтобы было понято. Я ведь приехал в Израиль только второго февраля, за двадцать дней… Нехемия Леванон сказал, что надо поехать, выступить.

– Сколько минут вам дали?

– Никто не ограничивал. Мое выступление сводилось к тому, что за всю историю еврейско-советских отношений впервые советские евреи нашли в себе мужество и силы встать и открыто заявить о своей верности исторической родине, Израилю, что национальное самосознание вспых­нуло у них остро и сильно, и в это самое время в Совет­ском Союзе буквально идет война, люди посажены, про­должаются допросы, аресты. Я сказал, что нужно показать им, вставшим на борьбу, что они не одни. И нужно пока­зать советским властям, что они не один на один борются с евреями, что есть мировое еврейство, которое стоит рядом со своими братьями и будет биться вместе с ними. Вот это я говорил. В конце я распалился и призвал объединить все еврейские силы в диаспоре, чтобы показать Советам, чтó такое мировое еврейство.

– Вы давали интервью?

– О, да… тоже… Я говорил, что у нас перед глазами есть опыт татар и демократов-правозащитников. Когда Со­веты видят, что у какой-то группы в мире нет поддержки, они действуют очень быстро и решительно. Так было с та­тарами. Их никто в большом мире не поддержал – ни мусу­льмане, ни христиане, и с татарами расправлялись очень круто. Власти также круто расправлялись с демократами, поскольку их поддержка на Западе опиралась только на подписи Дина Рассела да группы интеллигентов, чтó было для Советов неприятно, но терпимо. Нас поддерживала си­ла много бóльшая. Евреи на Западе, слава Б-гу, обладали значительным влиянием во властных структурах, в сред­ствах массовой информации. Я говорил, что советская власть очень чувствительна к тому, как она выглядит на Западе, поэтому важно осудить ее действия на всех уров­нях международной информации. “Какую бы силу духа и воли не проявили еврейские активисты, те, которых уже арестовали, и те, которые будут арестованы, их судьба за­висит от вас, господа, – говорил я им. – Вы не должны по­зволить Советам расправиться с ними на этот раз”.

– А как остальные ребята?

– Все были очень возбуждены. Гриша Фейгин, по-мое­му, выступал… все были еще совсем “свежие”.

– Запад, наверное, еще расплывался в глазах, фокус не возникал…

– Нет, Запад представлялся как нечто моногенное, как некая добрая сила, и мы стояли перед этой силой и стара­лись сказать хорошо, внятно, крепко. На это ушла вся на­ша энергия.

– Вы участвовали в работе дискуссионных групп?

– Да, мы были заняты все три дня полностью.

– У вас сложилось ощущение, что на Западе есть пони­мание того, что происходит в Советском Союзе?

– Мы были в таком состоянии… мы верили в Запад и знали, как чутко реагировали в Советском Союзе на то, что говорят на Западе, как КГБ просчитывает возможную реак­цию из-за рубежа… То, например, что можно было делать в Москве, ни в коем случае нельзя было делать ни в Ле­нинграде, ни в Свердловске. Мы в Москве понимали, что у нас есть щит, его выстраивает сам КГБ, скрупулезно про­считывая меры, которые можно применять в Москве. Мы, например, знали, что московская ГБ была недовольна ле­нинградской ГБ за то, что та раздула “Ленинградское дело” и не просчитала возможной реакции. В результате в мире поднялась такая мощная волна протестов.

– У Нехемии Леванона, с вашей точки зрения, было по­нимание ситуации?

– Да. Но в то же время у него не было полной свободы действий, он был связан, ходил под стягом, подчинялся Го­лде. Мы там встретились с Ромой Брахманом, аккредито­ванным на Конференции от радиостанции “Свобода”. Он же мне как брат, мы однодельцы… и он говорил мне: “Ты думаешь, что это американские евреи спасают российское еврейство? На самом деле все наоборот, они спасают себя – как евреи. Вы им помогли объединиться, вы им помогли почувствовать, кто они такие”. Я в этом направлении никог­да не думал, у меня никогда мысли такой не возникало, он меня поразил. Я много думал потом – неужели он прав?

Роман Брахман, журналист на радио “Свобода”, прожил к этому времени в Америке добрых 8 лет. Его слова звучали не­сколько цинично, но в них была доля правды. Когда информа­ция о Холокосте начала проникать в американское общест­венное сознание, многие молодые евреи стали отворачиваться от еврейства, мудрость и моральные ценности которого так слабо проявили себя во время Второй мировой войны. Борьба советских евреев, готовых жертвовать жизнью и свободой за право быть евреями, обладала для западного еврейства мощ­ным моральным зарядом и давала ему шанс восстановить свой пошатнувшийся авторитет. Звезды выстроились пра­вильно: интересы Израиля, западного еврейства и чаяния со­ветских евреев полностью совпадали.

В процессе подготовки Конференции “Бюро по связям” стремилось достичь общего согласия по резолюциям Конфе­ренции, с тем чтобы не дать ей погрязнуть, как это часто бы­вает, в спорах по той или иной формулировке. Нехемия Лева­нон опасался также выступлений независимых активистов бо­рьбы за советских евреев, критически настроенных по отно­шению к истеблишменту и его методам, а также “экстремис­тов” из среды недавно прибывших олим. Он был также про­тив тех, кто ставил во главу угла борьбу за обеспечение рели­гиозных и культурных свобод внутри Советского Союза.¹⁷

Опасения Леванона едва не оправдались. На второй день Конференции в Брюссель прибыл рав Кахане в сопровожде­нии бывшего узника Сиона Дова Шперлинга. Надо сказать, что Кахане пользовался среди активистов в Советском Союзе большой популярностью. Демонстрации протеста его “Лиги защиты евреев”, включавшие элементы насилия, были с на­шей точки зрения легитимным противовесом жестоким мето­дам милиции и КГБ, применяемым против беззащитного ев­рейского меньшинства внутри Советского Союза.

Однако на Западе еврейский истеблишмент и большинство независимых общественных организаций считали методы Ка­хане абсолютно неприемлемыми. Евреи Запада не любили на­силия и не хотели, чтобы их отождествляли с воинственным равом. За несколько дней до Конференции рав Кахане был арестован за попытку прорваться через полицейский блок-пост в советское представительство в Нью-Йорке. По просьбе адвокатов его освободили до вынесения приговора, и он тут же вылетел в Брюссель.

Когда служба охраны порядка не пропустила Кахане и его спутников в зал, он попросил, чтобы они передали в Президи­ум конференции просьбу предоставить ему слово на пленар­ном заседании. Председатель президиума не пожелал брать на себя такую ответственность и постановил, что Кахане будет предоставлено слово только в том случае, если американская делегация согласится включить его в свой состав. Американ­ская делегация, судя по всему, не согласилась, и Кахане по­просили выйти. Он заявил, что в таком случае тут же, у входа в здание, устроит пресс-конференцию и на ней скажет все, что хотел высказать на пленарном заседании. На выходе из здания, однако, его уже ждали полицейские. Они препроводи­ли его в полицейский участок, и на следующий день рава вы­дворили из страны.

Когда известие об удалении Кахане достигло зала заседа­ний, делегаты заволновались. Не все были согласны с мнени­ем организаторов Конференции. Особенно горячо отстаивал право каждого высказать свое мнение Менахем Бегин. В сво­ем выступлении он возмущенно восклицал: “С каких это пор евреи доносят на своих и способствуют их изгнанию из стра­ны?” “Страсти накалились настолько, – вспоминает Леванон, – что я стал беспокоиться за судьбу Конференции. Когда Бе­гин после своей речи спустился в зал и увидел мою озабочен­ную физиономию, он сказал: “Не отчаивайся, Нехемия. Этот эпизод забудется со временем. В истории сохранится великая Конференция, которая объединила народ для борьбы”.

Действительно, беспорядки понемногу улеглись, нашлось время для принятия Брюссельской программы и торжествен­ного закрытия Конференции, которая, в результате, полно­стью оправдала возложенные на нее надежды. Были опреде­лены цели и направления деятельности, методы ведения борь­бы на Западе, был создан орган, призванный координировать борьбу еврейских организаций и общин во всем мире.[17]

Брюссельская Конференция призвала к постоянной и неу­томимой борьбе за право советских евреев эмигрировать в Из­раиль и за их право передавать культурное и религиозное на­следие своим детям. В заключительном обращении среди про­чего говорилось:[18]

“Мы, делегаты этой Конференции… торжественно заявляем о солидарности с нашими еврейскими братьями в Советском Союзе… Мы едины с ними в их героической борьбе за сохранение своей национальной идентичности и за их естественное и неотъемлемое право вернуться на свою историчекую родину, страну Израиля…

Мы осуждаем проводимую советским правительством политику подавления еврейского культурного и религиоз­ного наследия… Попытка советских властей оторвать евреев от остальной части их народа является престу­плением против человечества…

Мы, собравшиеся на этой Конференции, обязуемся не прекращать наших усилий и добиваться того, чтобы по­ложение советских евреев служило постоянным укором мировой морали. Мы будем делать это до тех пор, пока справедливость не восторжествует. Мы мобилизуем энер­гию еврейских общин мира, будем работать с Организа­цией Объединенных Наций и другими международными ор­ганизациями, со средствами массовой информации. Мы не ослабим наших усилий до тех пор, пока советские евреи не будут свободны выбирать свою судьбу”.

Обращение заканчивалось словами, которые в свое время бросил египетскому фараону Моисей – “Шалах эт ами!” – “Отпусти народ мой!” – “Let my people go!” Эти слова станут впоследствии лозунгом всего движения по обе стороны “же­лезного занавеса”.

“Мы испытывали чувство воодушевления, – вспоминал Гленн Рихтер, генеральный директор организации “Студенты в поддержку советских евреев” в интервью автору книги, – оно сохраняется даже сегодня, через тридцать четыре года по­сле Конференции. Встретить всех этих молодых людей из раз­ных стран, особенно из Европы и Израиля, полностью предан­ных борьбе за советских евреев! Это умножало силы и спо­собствовало сотрудничеству. Конференция в Брюсселе стала переломным моментом и для истеблишмента. После нее “Бю­ро” одобрило открытие организаций в поддержку советских евреев в Соединенных Штатах, Европе и Израиле”.

Советские власти хорошо понимали, какой мобилизующий заряд может дать проведенная Конференция советским евре­ям. Но, как видно из доклада заместителя заведующего отде­лом пропаганды при ЦК КПСС А.Яковлева о проделанной ра­боте, их все же гораздо больше волновал вопрос о том, как притушить вызванный ею международный резонанс:

31.3.7

Секретно

ЦК КПСС

О работе, проделанной АПН в связи с проходившей в Брюсселе сионистской антисоветской конференцией.

В соответствии с поручением, Агентство печати Новос­ти предприняло ряд контрпропагандистских акций в связи с проходившей в Брюсселе в феврале с.г. сионистской анти­советской конференцией.

Проведена встреча «За круглым столом АПН», материалы которой были подготовлены для печати в четырех вариантах, переданных по связям АПН в 63 зарубежных адреса. Переиз­дана брошюра «Советские евреи: мифы и действительность».

В ряде зарубежных газет было опубликовано открытое письмо видных представителей советской литературы, нау­ки и искусства к бельгийской общественности.

Главная редакция теленовостей АПН подготовила 30-минутный телерепортаж на французском языке о «Круглом столе», который в дни проведения конференции демонстри­ровался за рубежом. Общественности Брюсселя был пока­зан фильм АПН о жизни евреев в СССР «Мы здесь роди­лись». Этот фильм был передан также по каналам телекомпа­нии Эн-Би-Эс (США) и по западногерманскому телевидению.

В ходе брюссельской «конференции» по связям АПН во многие страны были направлены материалы, разоблачаю­щие это сборище. Были оперативно распространены мате­риалы, раскрывающие подлинное лицо некоторых участни­ков «конференции»: памфлет «Официальная и неофициаль­ная служба Артура Голдберга», «Мюнхаузен от сионизма» (об отщепенце Г.Фейгине).

В контрпропагандистских целях были использованы пу­бликации зарубежной прессы: письмо 36 английских евреев из газеты «Гардиан», заявление еврейской общины Буэнос-Айреса, статья из аргентинского еженедельника «Тьемпо» и др.

В марте были переданы по связям АПН письма бывших советских граждан – «Правда о положении иммигрантов в Израиле», написанные людьми, живущими сейчас в Израи­ле, а также корреспондентская запись пресс-конференции на пограничной станции Чоп группы реэмигрантов, только что возвратившихся в СССР…

Ряд материалов на эту тему был помещен в советской печати. Центральные советские газеты опубликовали сооб­щения о «Круглом столе», «Литературная газета» помести­ла подробный отчет «Отповедь сионистским клеветникам». По Центральному телевидению 18 февраля с.г. был показан 30-минутный фильм об этом заседании.

В настоящее время на материалах писем и пресс-конфе­ренций готовится специальная иллюстрированная брошюра «Правда о положении иммигрантов в Израиле».

Зам.зав.Отделом пропаганды

ЦК КПСС (А.Яковлев)

31 марта 1971 года[19]

В советской контрпропаганде проглядывала слабость и не­рвозность – режим демонстрировал чувствительность к меж­дународным усилиям, и это хорошо улавливали активисты в Союзе. Но еще больше их мобилизовало ощущение, что они не одни перед лицом тоталитарной мощи, что еврейский мир с ними и тоже готов к открытой борьбе. Результаты не заста­вили себя ждать. После Брюссельской конференции актив­ность отказников возросла, в кругах активистов начали появ­ляться новые люди. Открытые письма протеста стали сопро­вождаться массовыми визитами в советские учреждения, де­монстрациями и голодовками протеста. Начались встречи с общественными и политическими деятелями Запада.

28 февраля 1971 года 30 человек провели сидячую демон­страцию в здании Верховного Совета СССР. Это была первая публичная демонстрация против отказов и преследования лиц, подавших заявления на выезд в Израиль. Было много иностранных корреспондентов, и КГБ был в явном замеша­тельстве, не решаясь предпринять что-либо в их присутствии. Демонстрантам, среди которых находились Меир Гельфонд, Владимир Слепак, Виктор Польский, Борис Орлов, Владимир Розенблюм, было обещано ускорить рассмотрение выездных дел, и некоторые, включая Гельфонда, которого многие счи­тают организатором демонстрации, вскоре действительно по­лучили выездные визы. Открытое выступление москвичей по­лучило широкое освещение на Западе и вызвало волну про­тестов у советских учреждений за рубежом.

Визит двадцати четырех рижских евреев в ОВИР, на кото­ром корреспонденты не присутствовали, закончился менее удачно. Одна из участниц визита, Фейга Симакова, инвалид, была арестована на 10 суток, а остальные участники не полу­чили никаких обещаний.

10 марта 146 евреев, 57 из них из Латвии, начали голодов­ку протеста в приемной Президиума Верховного Совета. По­зднее к ним присоединились 69 евреев из Литвы и 20 из Мос­квы. Власти согнали к Президиуму несколько сот милиционе­ров, которые оттеснили западных корреспондентов, их оскор­бляли, фотографировали и требовали удалиться. На следую­щий день информацией об этой голодовке пестрели многие западные издания.

11 марта 50 московских евреев устроили демонстрацию в приемной министерства внутренних дел с требованием выезд­ных виз в Израиль. Служащие министерства были явно расте­ряны и даже слегка напуганы. Через три часа жарких препи­рательств между демонстрантами и сотрудниками приемной к протестующим вышел министр внутренних дел Николай Ще­локов. После краткой дискуссии он обещал в течение десяти дней рассмотреть дела присутствующих. Ответ Щелокова пришел даже раньше, но он не удовлетворил демонстрантов. 17 марта 80 человек пришли в приемную московского горко­ма КПСС с требованиями более прозрачной процедуры рас­смотрения их заявлений и приведения ее в соответствие с за­коном.

Через три месяца большинство из тех, кто принял участие в демонстрациях 10, 11 и 17 марта, были уже в Израиле. Да­лее активность росла лавинообразно.

“Сбитое с толку давлением изнутри и снаружи, озадачен­ное мужественной решимостью евреев рисковать всем, чтобы вырваться из советских смирительных рубашек, правитель­ство начало приоткрывать двери. За весь 1970 год 999 евреев смогли выехать в Израиль. За один март 1971 года выехало столько же. В апреле число прибывших в Израиль достигло 1,300 человек. К концу года разрешение получили около 14 тысяч”.[20]

Увеличение эмиграции сопровождалось жесткими мерами, направленными на то, чтобы желающих вступить на чрезвы­чайно опасный путь выезда было по возможности меньше. Росло число арестов, обысков, вызовов на допросы, была уси­лена антисионистская пропаганда. Но борьбу советских евре­ев такими мерами уже невозможно было остановить. Характе­ры активистов и лидеров еврейского движения возрождения выковывались десятилетиями предшествующих унижений, дискриминации и преследований.