Глава 3 – Вторая Мировая Война и создание Израиля − 1939-1948 годы

После того как на введение германских войск в Рейнскую об­ласть в 1936 году никаких действий со стороны Лиги Наций, Франции или Англии не последовало, и, в особенности, после Мюнхенского соглашения о передаче Судетской области Герма­нии (1938), Сталин взял курс на сближение с Германией. Его на­дежды на то, что разгорится кровопролитный конфликт между гитлеровской Германией и западными демократиями уступили место подозрениям, что на самом деле западные демократии под­талкивают Гитлера к конфликту с Советским Союзом. Фашисты в своей пропаганде представляли коммунизм еврейским изобре­тением и еврейской идеологией, своих коммунистов преследо­вали, а режим в Советском Союзе определяли как находящийся под полным еврейским контролем.

Сталин предпримет немало усилий, чтобы идеология и режим в Советском Союзе не создавали за границей подобных ассоциа­ций. “Может быть прослежена связь между чистками и подготов­кой к советско-нацистскому пакту. Практически у всех старых большевиков были сильные антинацистские взгляды, и они под­вергли бы критике любую сделку с нацистами”.[2] “Через несколь­ко дней после оккупации нацистами Рейнской области Сталин дал секретное распоряжение для подготовки первой из трех круп­ных чисток”.³¹ “Историк Шмуэль Эттингер отмечал, что новая интенсивная антиеврейская кампания началась в 1936-1937 го­дах, когда появились первые признаки сталинского сближения с Гитлером… Побочным эффектом этого стало изгнание евреев из государственного аппарата, дипломатической службы, Централь­ного Комитета партии и личного секретариата Сталина”.[3] “Увольнение министра иностранных дел Литвинова было допол­нительным сигналом, по достоинству оцененным нацистами”.[4]

Интернациональные традиции, носителями которых были ста­рые большевики, а персонифицировали евреи, использовались теперь для обвинения последних в шпионаже в пользу иностран­ных государств. Русский национализм и панславянизм пришли на смену интернационализму.

23 августа 1939 года в Москве был заключен пакт о ненападе­нии между Германией и СССР, известный как “Пакт Молотова-Риббентропа”, а также подписан секретный протокол о разделе сфер влияния и территориальных интересах. Через неделю, 1 сен­тября 1939 года, нацистская Германия напала на Польшу, и нача­лась Вторая мировая война. Еще через две недели, 17 сентября, советские войска перешли границу с Польшей и практически без боя захватили её восточные территории, отходившие к СССР по “Пакту Молотова-Риббентропа” (Четвертый раздел Польши). 28 сентября в Москве был заключен договор о дружбе и границе между СССР и Германией. 30 ноября Советский Союз начал во­енные действия против Финляндии.

Во второй половине 1939 года и в течение 1940 года в соот­ветствии с “Пактом Молотова-Риббентропа” к Советскому Союзу были присоединены обширные восточные территории Польши, Литва, Латвия и Эстония, Бессарабия, Буковина и Закарпатье. К трем миллионам двадцати тысячам евреев (согласно переписи 1939 года) прибавилось еще около двух миллионов.

Евреи присоединенных территорий говорили на идише и об­ладали развитым национальным сознанием. В этой части Европы сохранилось активное сионистское движение, в составе которого действовали такие лидеры, как будущий руководитель Израиля Менахем Бегин и будущий руководитель “Хаганы” Моше Клейн­баум (Сне).

Основным занятием руководителя молодежной сионистской организации “Бейтар” Менахема Бегина была организация групп для репатриации в Эрец Исраэль. Последняя из них застряла в пограничном с Румынией польском городке Снятын. Бегин лич­но сопровождал эту группу и вместе с ней вынужден был вер­нуться в исходный пункт – Варшаву… Нацисты уже стояли в во­ротах города. Бегин покинул Варшаву 6 сентября и не без труд­ностей добрался до Вильно, ставшего в те дни убежищем для многих бейтаровцев, беженцев со всей Польши. Бегин отказался от предложенного ему сертификата на въезд в Эрец Исраэль и продолжал сионистскую деятельность. 20 сентября 1940 года к нему явились три агента НКВД и увели с собой… Он был обви­нен в “служении британскому империализму” – обвинение, вы­зывавшее у него ироническую улыбку. В концентрационном лагере Печора, в промерзшей тайге, начались беспросветные дни каторжного труда. Освобождение пришло раньше, чем ожида­лось. Бегин сразу же вступил в польскую армию под командо­ванием генерала Андерса и с ней, пройдя через Иран и Ирак, в мае 1942 года попал в Эрец Исраэль.[5] Через полтора года он снял с себя форму рядового армии Андерса и возглавил подполь­ную организацию “Эцель” (правая военная организация). Ему бы­ло тогда 30 лет.

Еврейское население бывших польских территорий приветст­вовало советские войска, видя в них спасителей от немецкого на­шествия, об ужасах которого рассказывали многие беженцы. “В новых областях продолжали еще некоторое время функциониро­вать еврейские общины, организации, учебные заведения и науч­ные учреждения. Однако все партии были сразу распущены, ив­рит запрещен и школьные программы изменены. Десятки тысяч “ненадежных элементов” были арестованы и сосланы в Сибирь и в Казахстан”.[6]

Борис Эдельман, участник и очевидец тех событий, впослед­ствии активист сионистской группы (и душа компании) в Сверд­ловске, вспоминает:[7]

– Бессарабия в то время относилась к Румынии. Мои родите­ли бежали туда с Украины от петлюровских погромов. Они попали в Бендеры, и там уже родился я. После того как Бес­сарабию заняла Красная Армия, 13 июня 1941 года, этой да­ты мне не забыть до конца жизни, они собрали в Бендерах евреев, в основном сионистов. Нас отправили в “телятниках” (вагонах для скота) через всю Россию до Омска. Отца от нас отделили. А через 9 дней началась война. В Омске часть из нас погрузили на грузовики и отправили собирать урожай. По­том нас снова арестовали, посадили на баржи и повезли на север. Высадили в поселке Шуга, расселили по домам, а ко­му не хватило домов, вырыли землянки. Нам сказали: “Вас сослали сюда на двадцать, а может быть и на двадцать пять лет, вы здесь переженитесь, будете детей рожать, и здесь вы умрете. Выхода отсюда вам уже не будет. Отец сидел в лаге­ре.

– Объяснили за что, Боря? – спросил я его.

– За сионизм.

– Был какой-то суд?

– Нет, какой суд, объявили – и все.

– Откуда ОНИ знали, что вы сионисты?

– ОНИ первым делом собрали все бумаги из здания, в кото­ром размещался “Бейтар”, а там были списки бейтаровцев, в которых было написано, что мой отец секретарь “Бейтара” и что мы, его дети, бейтаристы.

Сионистам довелось многое испытать в советских лагерях. Ирония судьбы заключается в том, что таким образом больше­вики ненамеренно спасли им жизнь. Часть сионистов выживет и после войны доберется до Эрец Исраэль, подобно бейтаристам Боре Эдельману (1971) и Элиэзеру Шульману (1976). Менахем Бегин создаст партию “Херут”(“Свобода”), которая в 1977 году придет к власти, а сам Бегин на долгие годы возглавит еврейское государство.

Холокост

Поставленная нацистами на поток антисемитская пропаганда попала на хорошо удобренную почву. Под влиянием Германии антисемитские настроения в других странах Восточной и Цен­тральной Европы резко усилились. В зависимости от местных условий “евреев обвиняют… как в изоляционизме, так и в стрем­лении к мировому господству; как в национализме, так и в кос­мополитизме; как в изобретении христианства – “иудаизма для гоев”, так и в антихристианстве; как в создании эксплуататор­ского капитализма, так и в революционной борьбе с ним; как… в религиозном фанатизме и изуверстве, так и в безбожии”.[8]

С нападением Германии на Советский Союз началось плано­мерное истребление еврейского народа. Евреев убивали подстре­каемые нацистами громилы из местного населения или специаль­но сформированные для этих целей команды “эйнзацгруппен”, их топили в море или травили в автомашинах-душегубках, подвер­гали расстрелам “на местах” или массовому уничтожению в спе­циально оборудованных для этой цели лагерях. Убивали всех – мужчин и женщин, стариков и детей, здоровых и больных, рели­гиозных и светских, образованных и невежественных, лидеров и рядовых, полностью ассимилированных и национально мысля­щих, полностью евреев, на половину евреев, на четверть евре­ев… – шесть миллионов за четыре года, четыре тысячи человек каждый день, включая праздники и выходные. Страшную судьбу тотального уничтожения разделили и те, кто уже не в первом поколении считали себя немцами, венграми, чехами, русскими… Это была вакханалия убийства безоружного гражданского на­селения, никому и ничем не угрожавшего… Она получит спе­циальное название – “Шоа”-”Холокост”-”Катастрофа” (на иврите, английском и русском) – и будет отнесена к наиболее извращен­ным и жестоким преступлениям против человечества.

Во время Второй мировой войны просвещенный Запад про­явил полное безразличие к судьбе евреев и бросил их на про­извол судьбы перед лицом смертельной опасности. Можно даже сказать, что он их предал. Просвещенные страны Запада одна за другой отказывались принимать беженцев, спасавшихся от на­цистского режима накануне войны, а англичане практически пол­ностью закрыли Палестину. Затем союзники спокойно наблюда­ли, как нацистский режим осуществлял поголовное истребление еврейского населения. Архивные документы показывают, что политические лидеры знали о том, что происходит, но у них не нашлось нескольких самолетов, чтобы разбомбить машины то­тального уничтожения людей, хотя их просили об этом. Союз­ники делали это совершенно сознательно, ибо считали, что от­крытая помощь евреям могла дать пищу антисемитской агитации в их собственных странах и тем самым подорвать их военные усилия (Гитлер не раз заявлял, что мировая война – это борьба с “международным еврейством”).

Советский Союз предал евреев еще тогда, когда обратил взо­ры на нацистскую Германию как на своего потенциального союз­ника (1936) и начал последовательную чистку армии и государ­ственного аппарата от еврейского присутствия. Впрочем, Совет­ский Союз предал не только их. Заключив с гитлеровской Герма­нией договор о ненападении, он развязал Гитлеру руки для нача­ла войны. Евреев, сумевших в короткие периоды открытых гра­ниц перейти на советскую территорию, отправляли в концентра­ционные лагеря Сибири (спасая их, правда, от еще более чудови­щной доли в немецких лагерях смерти).

После войны информация о Холокосте распространилась не сразу. Европа лежала в руинах, миллионы перемещенных лиц, всеобщая боль, страдание… Но когда история бессмысленного, поголовного, бесчеловечного истребления целого народа дошла до общественного сознания, она потрясла цивилизованный мир.

В еврейском национальном сознании Холокост оставил глубокую, незаживающую рану, кричащую и требующую каждой загубленной жизнью, каждым предсмертным хрипом… Хватит!.. Хватит быть игрушкой в чужих руках!.. Берите свою судьбу в собственные руки! Еврейский мир поклялся: “Never more” (ни­когда больше), и мобилизовал всю свою энергию для восстанов­ления еврейской государственности. Потрясенное человечество дало ему на это мандат.

У евреев Советского Союза сложилось несколько особое от­ношение к Холокосту. Они в массе своей жили в западной части страны и были поголовно мобилизованы. Около четверти милли­она погибли на фронте, более 250,000 были награждены ордена­ми и медалями. “Советские евреи чувствовали себя участниками победы над нацистами. Для них это была не только страшная жертва, но и ощущение, что они своими руками убили гадину. Они возвращались с войны с ощущением, что сделали огромное дело… и в этом они отличались от своих западных собратьев”.[9]

“Холодная война” и политика Сталина в отношении евреев внутри СССР и за рубежом

Как только общий враг, нацистская Германия, был повержен, силы, удерживавшие столь разношерстную коалицию победите­лей вместе, стали быстро слабеть, а противоречия проявляться во все большей степени. Советский Союз стремился повсюду внед­рить свою идеологию и проявлял абсолютное безразличие к цен­ностям западного мира: рыночной экономике и индивидуальным и общественным свободам. До некоторой степени он мог себе это позволить. “После Второй Мировой войны Советский Союз вы­глядел как монолитная военная машина, монстр, стремившийся к победе, не считаясь с жертвами, – сверхдержава, победившая на­цизм и подмявшая под себя половину Европы, а затем и Дальний Восток”.[10] Единственное, что его как-то сдерживало, это амери­канская атомная бомба.

В феврале 1946 года в речи, посвященной выборам в России, Сталин, помимо обычных идеологических атак на капитализм, подчеркнул, что мировой капитализм находится в состоянии глу­бокого кризиса и послевоенного разрушения. Американский го­сударственный департамент воспринял эту фразу как угрозу и за­просил в американском посольстве в Москве анализ советской внешней политики. Ответ подготовил сотрудник посольства Джордж Кенэн, проживавший в Москве с 1933 года и ненавидев­ший коммунизм и всю советскую систему. В его анализе из 8,000 слов, получившем сокращенное название “Длинная телеграмма”, утверждалось, что:

– русские решительно настроены разрушить американский об­раз жизни и будут делать все возможное, чтобы противодейство­вать интересам Америки;

– это наибольшая угроза, с которой американцы когда-либо сталкивались;

– Советы могут быть остановлены;

– это может быть сделано без войны;

– чтобы достичь этого, необходима постоянная обработка об­щественного мнения против коммунизма, повышение благосос­тояния, счастья и свободы людей.

5 марта 1946 года по приглашению президента Трумэна Уин­стон Черчиль приехал в Фултон (США) и произнес там свою зна­менитую речь. Сталин был в бешенстве. Неделей позже в интер­вью “Правде” он поставил Черчилля в один ряд с Гитлером и за­явил, что в своей речи тот призвал Запад к войне против СССР. Много лет спустя президент Рейган скажет, что из Фултонской речи родился не только современный Запад, но и мир на нашей планете.

Черчилль говорил: “Тень упала на Восточную Европу… От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике “железный за­навес” опустился через континент. Позади этой линии лежат столицы древних государств Центральной и Восточной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София. Все эти города и население вокруг них находятся под то­талитарным контролем полицейского государства и подверга­ются советской обработке… В большом количестве стран вдали от русских границ по всему миру созданы коммунистические пя­тые колонны, работающие в полном единстве и подчинении ди­рективам, получаемым из коммунистического центра. Исключая Британское Содружество и Соединенные Штаты, где коммунизм находится в зачаточном состоянии, коммунистические партии или пятые колонны представляют собой все возрастающий вызов и опасность для христианской цивилизации”.[11]

Фултонская речь Черчилля громким эхом отозвалась по всему миру и стала началом “холодной войны”. Уже 12 марта 1947 года президент США Гарри Трумэн объявил в конгрессе новый курс на поддержку свободных народов и сдерживание коммунизма, курс, получивший название “Доктрины Трумэна”. Маховик холо­дной войны начал набирать обороты, включая в себя политичес­кую, экономическую и идеологическую конфронтацию, психоло­гическую войну, гонку вооружений, создание военных баз в ино­странных государствах и балансирование на грани войны (Бер­линский кризис, Карибский кризис, Корейская, Вьетнамская, Аф­ганская войны). Были созданы новые военно-политические коа­лиции-союзы: НАТО, Организации Варшавского договора,СЕА­ТО, СЕНТО, АНЗЮС.

Холодная война продолжалась практически до распада Совет­ского Союза в 1991 году, способствовала ослаблению его пози­ций на мировой арене и истощала ресурсы. Сионистское движе­ние в Советском Союзе и поддерживавшие его силы формиро­вались на этом фоне, испытывая сильное воздействие глобаль­ного противостояния и его колебаний.

На фоне глобального противостояния не вызывает удивления поразительный контраст, проявившийся между ближневосточной политикой Советского Союза в 1946-48 годах и его политикой по отношению к своим собственным евреям, вводившей многих из них в заблуждение и стоившей жизни и свободы большому числу людей.

Ближневосточная политика Сталина строилась таким обра­зом, чтобы изгнать Великобританию из стратегически важного региона и, по возможности, занять ее место. Именно этим опре­делялась поддержка борьбы евреев Палестины против Британ­ского мандата за свою национальную независимость. Были бы в то время готовы арабские национально-освободительные движе­ния, Союз поддержал бы их, что и случилось через несколько лет после того, как англичане ушли из Палестины.

Поддержка осуществлялась в эмиграционной, военной и по­литической плоскостях. Советы помогали еврейской эмиграции из стран Восточной Европы, в особенности из Польши. С этой эмиграцией они переправили на Ближний Восток и в Палестину значительное число своих специалистов и разведчиков. “По сви­детельству генерала Павла Судоплатова, использование офице­ров советской разведки в боевых и диверсионных операциях про­тив британцев в Палестине было начато уже в 1946 году”.[12]

“Советский Союз потребовал обсуждения вопроса о Палести­не в ООН. 1 мая 1947 года Андрей Громыко, в то время заммини­стра иностранных дел, призвал ООН к прекращению британского мандата и настаивал на том, чтобы в любом обсуждении вопроса о будущем Палестины представители Еврейского Агентства Па­лестины имели возможность представить свою позицию… 8 мая Громыко предложил, чтобы 5 великих держав, постоянных чле­нов Совета Безопасности, вошли в создаваемый ООН специаль­ный комитет по Палестине”.[13]

Однако, уже тогда Громыко провел четкую линию разграни­чения советских внутренних и внешних интересов, сформулиро­ванную им следующим образом: “Советский интерес к Палести­не является политическим, а не материальным… Советский Союз не заинтересован напрямую в палестинской проблеме с точки зрения… эмиграции евреев в Палестину, поскольку, насколько я знаю, еврейское население Советского Союза не проявляет ника­кого интереса к эмиграции в Палестину”.[14]

Существует много свидетельств ревнивого отношения высше­го советского руководства ко всему, что касалось заинтересован­ности израильтян в советских евреях. Советские официальные лица неоднократно давали понять израильтянам всю деликат­ность этого вопроса и его способность повлиять на поддержку СССР в создании независимого еврейского государства.

И после образования Государства Израиль попытки его пред­ставителей поднять вопрос о еврейской эмиграции из Советско­го Союза всегда натыкались на ледяной отказ. Роль Советского Со­юза в создании государства Израиль, тем не менее, весьма значи­тельна. Он контролировал в ООН пять голосов (Украина, Бело­руссия, Чехословакия, Польша и собственно Советский Союз), которые проголосовали за раздел Палестины на два самостоя­тельных государства и обеспечили тем самым необходимые две трети голосов. Советский Союз первым установил дипломатичес­кие отношения с Израилем (США сделали это лишь год спустя). Когда в день провозглашения Государства Израиль армии Ирака, Сирии, Египта, Ливана и Иордании вторглись на его территорию, именно Советский Союз оказал Израилю быструю и эффектив­ную военную помощь: через Румынию и Чехословакию в Изра­иль было отправлено большое количество оружия, включавшего пулеметы, минометы, артиллерию и самолеты. Великобритания, отметим, снабжала оружием арабскую сторону – созданные ею после Первой мировой войны и зависимые от нее арабские мона­рхии. США объявили эмбарго на поставки оружия на Ближний Восток. “Вместе с оружием из стран Восточной Европы в Изра­иль приехало большое число военных – евреев, имевших опыт участия в войне против Германии. Секретно отправлялись в Из­раиль и советские военные офицеры”.[15]

– Советы хотели создать в Израиле просоветский режим подобно тому, как они делали это в Восточной Европе?– обратился я к известному израильскому советологу про­фессору Якову Рои.[16]

.– Нет никаких доказательств такого намерения, – ответил он. – Советы знали, что Израиль зависит от Соединенных Шта­тов, что он должен был получить от них финансовую помощь, что глава правительства Бен Гурион занимал проамерикан­скую позицию и был совершенно не готов принять компартию Израиля в состав правительства.

– Чем вы можете объяснить столь скорый и резкий по­ворот ближневосточной политики СССР после образо­вания государства Израиль?

– Если говорить очень коротко, то поддержка нам была ока­зана потому, что мы воевали с англичанами. После того, как англичане покинули страну и наша борьба с ними прекрати­лась, Советы переключились на те места, где англичане все еще находились – Египет, Ирак и прочие, чтобы и там стиму­лировать вооруженную борьбу против англичан. В поведении Советского Союза видится план, в котором изначально под­держка создания Государства Израиль являлась лишь эта­пом в более сложной игре. Это были краткосрочные дейст­вия, выгодные в то время обеим сторонам. Столь видимая поддержка Израиля, которую продемонстрировали евреи Со­ветского Союза, ускорила процесс и, в результате, поворот в политике Советского Союза в отношении Израиля произошел быстрее. Но я полагаю, что план существовал с самого нача­ла, Советы лишь ускорили его исполнение.

– Сыграли ли какую-либо роль в советской поддержке идеологические симпатии к советскому руководству из­раильских социалистов, стоявших у власти?

– Мапай (рабочая партия Израиля) и Бен-Гурион никогда не были идеологически близки Советскому Союзу.

– Социалистические устремления?

– Это был социализм, подобный социализму рабочей партии Британии, который Сталин и Молотов ненавидели. И хотя Бен-Гурион был большевиком по складу личности, ментали­тету, и его методы иногда напоминали большевистские, его идеология никогда не была коммунистической, она была социал-демократической.

Продемонстрированная Советским Союзом поддержка Из­раиля создала у многих советских евреев ощущение, что руко­водство страны будет радо проявлению солидарности и с их сто­роны. Андрей Громыко после майских выступлений в ООН в поддержку Израиля стал самой обожаемой личностью в еврей­ской среде. Даже “Михоэлс, выступая после этого в Политехни­ческом институте в Москве сказал: “Товарищ Громыко в своей речи указал нам дорогу…” Правда потом, когда выяснилось, что эта часть записи его выступления на радио была стерта по указа­нию сверху, Михоэлс почувствовал неладное и сказал дома, что, по его мнению, начинаются плохие времена”.[17]

Раны Холокоста и послевоенный антисемитизм в сочетании с благожелательным отношением Советского Союза к евреям Па­лестины способствовали росту эмиграционных настроений. СССР не возражал против отъезда в Палестину восточноевро­пейских евреев, оказавшихся на территории Советского Союзе в ходе Второй мировой войны. Иначе обстояло дело с советскими евреями.

Внутренняя политика строилась на принципах тотального контроля, подчинения и уничтожения всего вызывавшего подо­зрение в нелояльности. Евреи с их мировой диаспорой, борьбой за воссоздание своей национальной независимости и склоннос­тью к интернационализму такое подозрение вызывали уже давно.

Это подозрение усиливалось в силу ряда процессов, происхо­дивших в руководстве и обществе.

По мере того, как ветшала и покрывалась пылью истории идея всемирной пролетарской революции, начался отход от принци­пов международного интернационализма, наиболее заметными носителями которых являлись евреи. В новых идеологических категориях великодержавного шовинизма они превращались в безродных космополитов, преклоняющихся перед Западом.

Еще во время войны на этой почве “наблюдался первый всплеск государственного антисемитизма, который проявился в виде настойчивых попыток начать сверху так называемое нацио­нально-кадровое регулирование, означавшее на практике… пос­тепенное вытеснение евреев из управленческих структур… Для публичного обоснования такой политики очень удобно было об­винять ее жертвы в недостаточном патриотизме или его полном отсутствии”.[18]

В августе 1946 года Сталин выступил на заседании Оргбюро ЦК с резким осуждением “преклонения и низкопоклонства” пе­ред Западом со стороны представителей советской интеллиген­ции. 15 февраля 1947 года вышел Указ Президиума Верховного Совета “О воспрещении браков граждан СССР с иностранцами”. Были созданы суды чести, которые должны были оградить совет­ский народ “от тлетворного влияния буржуазной идеологии, по­вести непримиримую борьбу с раболепием перед западной куль­турой”.[19] Были ужесточены меры против контактов с иностранца­ми. Сталин укреплял “железный занавес” вокруг Советского Со­юза, а в стране разворачивалась русская националистическая кампания. Русский народ, по определению Сталина, становился руководящей силой Советского Союза.

Великодержавный шовинизм сопровождался усилением быто­вого и государственного антисемитизма, получившего мощную подпитку во время Второй мировой войны на оккупированных территориях (откуда он распространялся в партизанское движе­ние, армию, тыл). Бороться с антисемитизмом прекратили еще в начале тридцатых годов, после того как Сталин консолидировал в своих руках власть в партии и государстве, а во время и после Второй мировой войны государство само способствовало его раз­жиганию. Эта тенденция особенно усилилась с началом холод­ной войны. У евреев имелись родственники за границей, они бы­ли достаточно ярко представлены в интеллектуальной и деловой элите США, еврейские благотворительные организации с готов­ностью помогали своим соплеменникам. Советских евреев легко было обвинить в отсутствии достаточного патриотизма, в сомни­тельных контактах и в космополитизме. Усилиями правящей эли­ты к евреям стали относиться со все большей подозрительностью как к своего рода пятой колонне враждебного западного влияния. По отношению к ним стала создаваться обстановка вседозволен­ности, которой с успехом пользовались всякого рода проходим­цы и карьеристы.

“Бывший начальник следственной части МГБ по особо важным де­лам М.Д.Рюмин, – пишет Г.Костырченко в “Тайной политике Ста­лина”(2001), –… откровенно признался в июне 1953 года: “С конца 1947 года в работе следственной части по особо важным делам на­чала отчетливо проявляться исходившая от Абакумова… тенден­ция рассматривать лиц еврейской национальности как врагов Со­ветского государства. Эта установка приводила к необоснованным арестам лиц еврейской национальности по обвинению в антисо­ветской националистической деятельности и американском шпио­наже”… Рюмин не сказал и не мог сказать тогда всей ставшей по­том очевидной правды: главным виновником нагнетания государ­ственного антисемитизма в стране и превращения аппарата МГБ в ударную силу этой политики был сам Сталин”[20]

Евреи, возвращавшиеся в старые насиженные места и сталки­вавшиеся с проявлениями откровенного антисемитизма, пыта­лись искать правду и жаловаться. Основной поток жалоб шел в “Еврейский Антифашистский Комитет” (ЕАК), в котором сотруд­ничали многие известные ученые, писатели, общественные и культурные деятели еврейского происхождения.[21] Туда же шел поток предложений о том, как после Холокоста обустроить ев­рейскую жизнь. Таким образом, ЕАК невольно брал на себя роль представителя еврейских масс, что не соответствовало его манда­ту и вызывало раздражение наверху.

“Попытка Еврейского Антифашистского Комитета обратить внимание властей на тяжелое положение и дискриминацию ев­реев вызвала цепь антиеврейских действий. Первый удар был на­несен по начальнику Совинформбюро А.Лозовскому, которому подчинялся ЕАК… В июне 1946 года комиссия ЦК ВКП(б) обви­нила его в “недопустимой концентрации евреев” в Совинформ­бюро. В октябре было опубликовано постановление ЦК “О рабо­те Совинформбюро”, в котором говорилось о сокращении бюро­кратического аппарата. Вскоре многие евреи – сотрудники Сов­информбюро – были уволены”.[22] Тогда же усилились нападки на ЕАК… который обвинили в том, что он превратился в “комис­сариат по еврейским делам”, а также в том, что он сочувствовал “сионистской идее создания еврейского государства в Палести­не”. Работники комитета была названы проводниками политики американского империализма.[23]

Возможно, репрессии обрушились бы на ЕАК уже в 1946 го­ду, но за рубежом Сталин разыгрывал ближневосточную карту. Проведение откровенно антисемитских репрессий против извест­ного на международной арене ЕАК на этом этапе могло бы поме­шать. Кроме того, в мире еще были свежи ужасы Холокоста, страсти вокруг еврейского вопроса были накалены, и антиеврей­ские репрессии могли бы бросить тень на личный престиж Ста­лина и создать нежелательные помехи в организации советской пятой колонны на Западе, в которой был весьма высок процент евреев. Исполнение приговора отодвинули, но ЕАК настрого приказали прекратить всякую деятельность среди евреев Совет­ского Союза и целиком сосредоточиться на международной пропаганде, “решительной борьбе против попыток междуна­родной реакции и ее сионистских агентов использовать еврей­ское движение за рубе­жом в антисоветских и антидемократи­ческих целях”.[24]

Много написано о параноидальном складе личности Сталина, его подозрительности, жестокости и антисемитизме. Эти качес­тва все больше проявляли себя в последние годы его жизни. Ко­гда в западной прессе стали появляться подробности из личной жизни Сталина, относившиеся в Советском Союзе к наиболее ох­раняемым секретам, подозрение пало на Аллилуевых, родствен­ников его второй жены. Министр ГБ В.Абакумов, зная о все уси­ливающемся антисемитизме И.Сталина и о его ненависти к род­ственникам жены, составил сценарий американо-сионистского заговора. В декабре 1947 года члены семьи Аллилуевой и их род­ственники были арестованы. “Болтали много. Знали много… А это на руку врагам, – объяснил Сталин своей дочери причину ареста”.[25]

Нужные показания в МГБ выбивать умели. Пошли аресты среди евреев. В качестве главной фигуры еврейской части за­говора выбрали И.Гольдштейна, знакомого с женой брата Алли­луевой. От него цепочку протянули к Михоэлсу. “Гольдштейна заставили дать показания о сионистской деятельности Михоэлса и о том, что он проявлял большой интерес к личной жизни главы государства… Сталин лично контролировал ход следствия и да­вал указания следователям”.[26] Дни Михоэлса были сочтены. 12-го января 1948 года, в Минске, Михоэлс и сопровождавший его театровед еврейского происхождения Голубов-Потапов были убиты по приказу Сталина. Их связанных раздавили грузовой ма­шиной на даче министра госбезопасности Белоруссии Цанавы, а затем трупы были подброшены на безлюдную ночную улицу Минска. Чтобы не возбуждать ненужных настроений за рубежом, Михоэлсу устроили пышные государственные похороны. Для ев­рейства Советского Союза наступали черные времена.

Создание Израиля и “сионисты возрождения”

29 ноября 1947 года Объединенные Нации приняли резолю­цию о разделе Палестины. Советский Союз оказал полную под­держку этому решению, в то время как американцы колебались, а англичане возражали.

14 мая 1948 года англичане оставили Палестину, евреи про­возгласили независимое государство, и армии Иордании, Египта, Ливана, Сирии и Саудовской Аравии вторглись на его террито­рию. Началась “Война за Независимость”. Советский Союз пер­вым, буквально на следующий день, признал Израиль де-факто, а 18 мая оформил это де-юре и в ходе войны стоял на стороне Израиля.

Воссоздание Израиля вызвало ликование среди советских ев­реев. 14 мая, в день провозглашения Израиля, Еврейский антифа­шистский комитет послал поздравительную телеграмму Прези­денту Вейцману. Такая же телеграмма была послана от москов­ской еврейской общественности. Многие, включая студентов ву­зов и армейских офицеров, хотели сражаться на стороне Израиля и шли в военкоматы, министерство иностранных дел СССР и ОВИРы с просьбой разрешить им выехать в Израиль, чтобы бо­роться со ставленниками английского империализма. Некоторые обращались с такими просьбами лично к Сталину и потом пост­радали.

“Дважды герой Советского Союза, полковник бронетанковых войск Драгунский, печально известный в 70-е годы как председа­тель “Антисионистского комитета советской общественности”, в 1948 году дважды посещал Еврейский антифашистский комитет и предлагал сформировать для отправки на Ближний Восток спе­циальную еврейскую дивизию”.[27] “В еврейской среде циркулиро­вали упорные слухи о том, что после официального признания Израиля со стороны СССР, все советские евреи должны авто­матически получить право туда эмигрировать. При этом ссыла­лись на Ленина, который отпустил финнов и поляков на их исто­рические родины, когда после Октябрьской революции те стали независимыми… Жители города Жмеринка ходатайствовали об эмиграции в Израиль целой общиной (более 500 человек)” [28]. Не­которые пытались обращаться к израильским представителям в нарушение законодательного акта от 9 июня 1947 года о запрете прямых контактов с иностранцами. Многие обращались в ЕАК с предложением оказать Израилю помощь, начать сбор средств для закупки оружия для Израиля. Действовали различные молодеж­ные сионистские группы, стремившиеся к выезду в Израиль. В городе Жмеринке, например, после освобождения его от немец­кой оккупации (1944) действовала группа “Эйникайт” (“Един­ство”), занимавшаяся еврейским самообразованием. Один из ру­ководителей группы Мейр Гельфонд в шестидесятых-начале се­мидесятых годов стал одним из лидеров сионистского движения. В Москве действовала группа Р.Брахтмана, М.Маргулиса и В. Свечинского, последний совместно с Гельфондом стал одним из лидеров сионистского движения.

Произраильские настроения были хорошо известны советско­му руководству, и там стало складываться ощущение, что “поли­тика поддержки Израиля как бы провоцирует рост национально­го самосознания евреев, вдруг почувствовавших ответственность за свободу и независимость далекой прародины”.[29]

10 сентября 1948 года Голда Меир вручила в Кремле вери­тельные грамоты молодого еврейского государства. “Уже 11 сен­тября, то есть в первую субботу своего пребывания в советской столице, Меир посетила хоральную синагогу… в которой потом была неоднократно, и каждый ее визит туда сопровождался значитель­ным наплывом ликующего еврейства. Массовым столпотворени­ем был отмечен и приезд израильского посланника 16 сентября в Московский еврейский театр”.[30]

В мощную демонстрацию солидарности с Израилем вылилось посещение Голдой Меир Московской хоральной синагоги на пра­здник “Рош Ашана”(еврейского нового года) 4 октября. В самом центре Москвы, в двухстах метрах от здания ЦК партии, ликую­щая толпа в 50 тысяч человек приветствовала израильскую деле­гацию. Там были религиозные и светские, солдаты и офицеры, студенты и инженеры, старики, подростки и младенцы, высоко поднятые на руках родителей. Когда Голда вышла, кто-то крик­нул на иврите: “Ам Исраель хай” (“еврейский народ жив”). Она остановилась на мгновение и сказала на идиш: “Спасибо вам, что остались евреями”. По толпе прокатилась нервная дрожь… Ее во­спринимали как Мессию, некоторые впадали в экстаз, целовали края ее одежды.

Через неделю, 13 октября, на “Йом Кипур” (“Судный День”), массовая демонстрация солидарности с послом и с Израилем сно­ва повторилась. Много лет, более поколения, Москва не видела ничего подобного. “Это была единственная несанкционирован­ная демонстрация, которая случилась в сталинском Советском Союзе. Единственная… Это была не просто симпатия, а полная, абсолютная солидарность евреев, которые пережили катастрофу, пережили войну с нацизмом и победили в этой войне”.[31]

На этой демонстрации присут­ствовал восемнадцатилетний Да­вид Хавкин, которому впослед­ствии суждено пройти тюрьму и стать одним из лидеров сионист­ского возрождения шестидесятых. Московские активисты назовут его “Наш Моисей”.

– Как это было, Давид? – об­ратился я к нему.[32]

– Прошло немного лет с тех пор… Я залез на забор, чтобы лучше бы­ло видно и чтобы можно было фо­тографировать. На мое счастье вся группа Голды подошла к синагоге с моей стороны, я сделал несколько фотографий, из них две были до­вольно удачные.

– Было много людей?

– Число я назвать не смогу, но море голов… по Спасоголени­щенской улице, снизу доверху.

– Ликование евреев вызвало подозрение властей в их ло­яльности…

– Было трудно сдерживаемое чувство радости, ликования… Не забудьте, это были послевоенные годы, туда приходили военные, офицеры, члены партии, которым как-то не по чину было приходить к синагоге. Некоторые были в форме…

Демонстрации солидарности широко освещалась в Израиле и на Западе, но не в Советском Союзе. Они воспринимались многи­ми как желание советских евреев репатриироваться, на что, соб­ственно, и надеялось израильское руководство и что вызывало все большее раздражение у руководства советского.

На просьбу Голды Меир разрешить репатриацию последовало ледяное “НЕТ”. 21 сентября “Правда” опубликовала заказную статью Ильи Эренбурга; в ней он давал понять, что Израиль соз­дан как убежище от антисемитизма для евреев из капиталисти­ческих стран, а не из СССР, где антисемитизма не существует. 19 октября вышла статья И.Фефера, где он подчеркивал: “Симпатия советских евреев к еврейским массам в Израиле не означает, что они рассматривают Израиль в качестве своей родины”.

Предупреждения были. Но открытая поддержка Советским Союзом сионистского государства после стольких лет запрета сионизма притупила, вероятно, чувство опасности. Уже в сен­тябре 1948 года по этапам пошли евреи, поставившие свои имена в списки желающих ехать воевать за независимость Израиля. “В 1948-53 годах в СССР были арестованы тысячи евреев по обви­нению в сионистской деятельности (“еврейском буржуазном на­ционализме”)”.[33]

Ходили слухи, что новоиспеченный посол Израиля в СССР Голда Меир настолько поверила вначале в дружелюбие совет­ских властей и лично товарища Сталина, что передала Молотову списки всех тех, кто обратился к израильской делегации с прось­бой помочь им репатриироваться в Израиль. Эти списки, якобы, использовались карательными органами. Слухи эти существова­ли на протяжении многих лет, но документального подтвержде­ния не получили.

---